«Мне было 27, когда я умер в первый раз.
Помню, повсюду был свет, я выжил.
На самом деле я был уже мёртв».
Я как сорванный с дерева лист кружусь в падении
Этот предсмертный танец с ветром не совпадение
Когда сквозное ранение, то останутся шрамы
Я не целовал Распятие, не клялся Корану.
Моя душа не стоит ни гроша,
Я бежал к тебе сквозь годы, но не подошёл ни на шаг
Настало время оглянутся обратно,
Я один из миллионов кусков осколочной гранаты...
Спускаясь в ад постепенно, считал ступеньки
Я продавал людям боль и брал за это деньги,
Я продавал людям смерть, впрочем, какая разница?
По пятницам таких как я распинают на рабице.
В танце лишь огонь и я,
Сорванный с дерева лист — моя агония.
И лимит боли исчерпан, уже пора
Я не проснусь, чтобы увидеть завтра — Я умер вчера...
Мне приснился этой ночью сон, будто я умер
Большие Корабли мои лежали с пробоиной в трюме,
Их мачты сломаны, они лежат на боку
А это значит я умру, я больше так не могу.
Боли излишки под глазами сложились в мешки
И не читай мои черновики, лучше сожги их (слышишь?)
В них было что-то светлое, как тень из прошлого
Неужели в моей жизни пошлой было что-то хорошее?
Эта короткая ночь, мне снятся горы
Долгий путь домой, омытый слезами и горем
Чьи-то заботливые руки и вечера,
Все, кто любил меня, простите — Я умер вчера...
«На самом деле я был уже мёртв...»
Я как сорванный с дерева лист кружусь в падении
В забвении последнего танца, оставь сомнения
Если эта боль во мне по определению,
Я запущу «Большие Корабли», пускай плывут по вене...
Тонким лезвием, глубокими порезами
В забвении последнего танца есть что-то чудесное
И никто не виноват, и никто не прав
Смерть поцеловала меня в губы — Я умер вчера...
«Мне было 27, когда я умер в первый раз.
Помню, повсюду был свет, я выжил.
На самом деле я был уже мёртв».
Я как сорванный с дерева лист кружусь в падении
В забвении последнего танца, оставь сомнения
Если эта боль во мне по определению,
Я запущу «Большие Корабли», пускай плывут по вене...
Тонким лезвием, глубокими порезами
В забвении последнего танца есть что-то чудесное
И никто не виноват, и никто не прав
Смерть поцеловала меня в губы — Я умер вчера.