На днях решил разгреститсь в чулане, на хате
Выкинуть впизду весь хлам и тут вот те нате
В кармане старой черной кожаной куртки
Нахожу коробок полный убийственной чуйки
Я этот куртец последний раз одевал
В девяносто четвертом на стрелку
Какой-то хуй тогда проткнул мне острым грудь,
А я ему гниде снес нахуй коленку
После этих приветствий начался мрачный замес,
Но не будем о мясе, главное все заябись и я здесь
Куртец пробит как в кино, чуть повыше сердца
И до сих пор подкладка пятнами в черной крови
Но заябись что в кармане на дне как в прошлое дверца
Затихарился полный корабль той самой травы
Той самой, от которой даже самые башкавитые оставались без головы
Той самой, от которой даже самые болтливые становились тише воды
Той самой, от которой даже самые прожженные уссывались от ерунды
Помню я этот корабль цепанул на ВэДэХе у Немона,
Что бы после стрелы малеху попустить своих злых демонов
Все пошло не совсем гладко, лето прошло в больничке,
Корабль с чуйкой забылся, как и другие нычки
От корабля осталась уже половина, и я скажу лишь одно:
«Шли бы на хуй эти хейзы — шмейзы и амнезия за одно»
Это не то говно, что щас гровят дети под искусственным светом,
Этим занимались седые мужчины в Чуйской долине знойным летом
Такой стаф «Cannabis cup», за всю историю «Cannabis cup» не курили,
Ну и правильно, а то не дай бог, и у них бы паф — паф запретили
Да мы одним коробком с друганом людей штабелями валили,
С кем только мы ее не курили и все одно говорили
Вернее не говорили, какое-то время ничего не говорили,
Сухими губами воздух тихо ловили, красными белками глаз в непонятке водили
А когда чуть в себя приходили, хуели, немели,
Мычали, головой качали, снова немели
А сколько необъяснимого с нами под ней случалось,
Даже Скалли и Малдер не в жизнь бы не разобрались
Помню, пришли мы как-то к цыганам на серьезную терку,
Я взорвал штакет, цыгане насыпали горку
Добазарились тогда охуительно без всяких слов,
Молчаливая договоренность созрела сама внутри голов
Эти куртец и дровеха разбудили ностальгические чувства,
То, что мы, бля, творили это было, внатуре, искусство
А сейчас одна стадоба вокруг, одни слюнки и сопли,
Не то, что тогда звуки жизни: крики, проклятия, вопли
Курнул еще и чего-то резко захотелось обратно.
О Боже, ебать, как же жить тогда было приятно
Пожалуй, выкину все, а куртец на память оставлю,
Приколочу последнее, откинусь в кресло и счастливую старость представлю