Я долго ломал голову, чего сказать вначале... И решил ничего не говорить...

Белые друзья...
Белые друзья...

Я прячу от друзей боли никчемных обид.
И даже если в глазах моих огонёк не горит,
Я подношу зажигалку, либо ко рту, либо под ложку
И становлюсь самим собой, но только понарошку,
Ну а какая им в принципе разница, особенно теперь,
Когда нирвана ветром прихода пролезла в открытую дверь,
И когда кто-то, закрыв глаза, повесив голову, тупо молчит,
А кто-то полузакрыв говорит и говорит и говорит...

Белые друзья, мои белые друзья...
Белые друзья, мои белые друзья...
Белые друзья, мои белые друзья...
Белые друзья, белые, белые, белые...

Я не знаю, как разорвать этот замкнутый круг,
Врагом номер один уже стал не первый мой лучший друг.
Кто-то уходит, чтобы сменить длинный рукав на футболку,
Вернуться к себе, но это всё без толку!
Что толку в его двухнедельной жизни как надо?
Ему баян покажи, он тут же спросит:
«Где вата? Есть? Нет? Тогда дай сигарету — я через фильтр выберу.»
— А как же футболка?!
«Через неделю буду, буду, буду...»

Белые друзья...
Белые друзья...

Я бегу от себя, от жуткой реальности,
В нормальном состоянии я чую привкус ненормальности.
Простые формальности доводят меня до крайности.
Я не вижу в этом даже доли случайности.
Ведь так происходит всегда, когда день не смазан белым.
И даже солнце в синем небе мне будет казаться серым.
И мне точно не помогут ваши центры реабилитации,
В которых даже улыбка требует денежной компенсации.
Такие ассоциации имел я в ротовые формации.
И грязные ассигнации не дают здоровья нации...
Не дают здоровья нации...

Белые друзья...
Белые друзья...
Белые друзья...
Белые друзья...