Сколько было всего?
Сколько дыма, только бы не видеть мира сего…
И сколько вынесено?
Они говорили: ”Сынок, ты не от мира сего”.
Сколько было всего?
Но только всё мимо помимо стихов из мира сего.
Все вроде выросли, но так и не смылось клеймо:
“Ты не от мира сего”.
Не от мира сего,
Лишний, как чернила с пером.
Как будто кто-то вырыл зерно или вынул звено
Из цепи, где каждый образцово-показательный.
Ссать на них!
С этим миром связь проходит строго по касательной!
Пока ссадины ныли, грел песчаный карьер.
И с кем бы ни общался, сейчас ощущаешь барьер.
И ты вроде вполне здоров,
Но роясь в себе подробно,
Всё проводишь бесплодный поиск себе подобных.
Где? Бездумные, бездомные, потёртые, обдолбанные колдфилды,
Дёрганные Дёрдоны,
Ангедония – приметы Джареда Лето.
Мы дети амфетамина, бафомета и ньюметала.
Ты, такой – не примет стая.
Мы Питеры Пены.
Из пены дней мы растём,
Но не вырастаем, бредя по одноколейке.
Микроавтобус уходит в микрорайон.
Видно Бог играет в модельки.
Книги делятся мненьем,
Мненья сеют сомненья.
От сомненья лень,
А от лени веет забвеньем.
Мишель Уэльбек,
Лотреамон плюс Некрономикон.
И снова этот мир – мишень пэйбэк.
Диджей, тейп бэк.
Тот самый стиль, кажись.
Вы как тяжёлые травмы — не совместимы с жизнью.
Нас не жалует город,
Удар ножа и ты вспорот.
Истина как плесень и зарождается в спорах.
Какой, блядь, Олдос Хаксли.
Ты чё не любишь этот дивный мир?
Тогда ты инфантилен,
Дуй, оболтус, в ясли!
Кругом поражения провалы,
Проклятые поэты и блаженные графоманы.
Рыцари субкультуры, хранители стеклотары,
Витязи политуры, забытые меломаны.
Этот мир будто блядь с дешевой панели,
Но я вижу свет в конце твоего ушного тоннеля.